"Не верь безумию любви" - опять Боба Фетт и всякие разные

[kinn]

Внезапно пришлось написать уже про приключения Бобы Фетта, а то что это он болтается в нетях, как цветок в проруби?
Он еще поучаствует в событиях дальше по ходу дела.



Боба знал, что Скайуокер его как-то провел. Где-то наебал. Наговорил всякой фигни, потом предложил за деньги доставить пассажиров и письмо на Набу. Письмо написал тут же и прихлопнул какой-то особой печатью, а джедайские печати не подделываются.
- На Набу, - объяснил Скайуокер, - можно пройти испытание дееспособности с тринадцати лет. Кто прошел - получает статус совершеннолетнего, и этот статус действителен во всей Республике.
И добавил:
- На Мандалоре с этим сейчас сложно, не все признают, да и тебе там нужен будет поручитель.
Не то чтобы Боба рвался на Мандалор... Но там придется доказывать, что он не клон... то есть он клон, но на самом деле настоящий человек, не то что другие. Фиг докажешь.
Ладно, Боба взял письмо, спрятал в сейф и пошел готовить "Раб-1" к полету. Когда складской дроид грузил контейнеры с припасами, Скайуокер появился снова, таща с собой замотанного в тряпье кого-то вроде человека и пяток детей разного возраста и вида. Пассажиры, значит. Детишки были тихие, пуганые и беспрекословно слушались старшего, тощего недокормленного твилека, примерно Бобиного ровесника. И без бинокуляра было понятно, что это все рабы, может, прямо с аукциона.
На корабле было всего три спальных места, и то третье было кое-как приткнуто в грузовом отсеке. Подумав, Боба привел в божеский вид камеры для пленников. Там можно было убрать перегородки между каморками, был свой крохотный санузел и две лежанки. Замки он заблокировал, чтобы никто нечаянно себя не закрыл там. Твилек загнал своих подопечных по очереди в соник, после которого принялся их переодевать - Скайуокеру хватило совести припереть не только пассажиров, но и припасы для них, одеяла и какую-никакую одежду.
Тем временем Скайуокер и замотанное в тряпки существо прогнали диагностику и принялись что-то ремонтировать, причем Бобе казалось, что они находятся сразу везде - и в двигательном отсеке, и на огневом посту, и в рубке, и... короче, везде.
Наконец Бобе это надоело и он дернул Скайуокера за край туники.
- Что ты затеял? У меня корабль в порядке!
Скайуокер отвлекся от ковыряния в распределительном щитке и развернулся к Бобе с гидроспаннером в руке. Щека и нос у него были измазаны графитовой смазкой, рукава он закатал выше локтей, и над краем черной перчатки на правой руке был виден черный с золотом протез.
- У тебя мелких неисправностей - как у сарлакка щупалец, - сказал Скайуокер. - Рванет каскадом - что будешь делать? А жизнеобеспечение будет загружено под завязку. Аймо, конечно, хороший механик, но в пространстве может не справиться. Так что еще полчасика мы тут поработаем.
Боба не сразу понял, что Аймо - это тот... та... то, замотанное.
- Ладно, - сказал Боба. Он все-таки был тут шкипер, владелец и пилот одновременно, так что оставил последнее слово за собой. - Ты где их взял? Если они здешние, то наверняка уже с чипами!
- Уже без чипов, - сообщил Скайуокер, запуская тест. - Чипы мы из них достали и кое-кому в жопу затолкали.
Боба оторопел. Взрослый джедай, генерал и все такое, мелькавший в новостях под ручку с главными шишками Галактики, говорил сейчас как местный оборванец не старше самого Бобы.
- В смысле - затолкали? - переспросил заинтригованный Боба.
- В сортире спрятали, - объяснил Скайуокер. - И они у него там примерно завтра рванут.
Он закрыл щиток и убрал спаннер.
- Всё. Сейчас Аймо с фильтрами закончит - и можете лететь.

Про себя Боба неохотно признал, что Скайуокер ничего так механик - давно он не летал так мягко и беспроблемно. До Набу было пилить почти двое суток, и после перехода в гипер в рубке было делать нечего, но Боба долго сидел на месте пилота, бездумно глядя на размытые световые полосы снаружи. Ему нравилось управлять кораблем. Отец с семи лет сажал его на место второго пилота, учил навигации. На "Рабе-1" был хороший навиком, но Боба временами подумывал, что неплохо бы и астромеха завести. Пускать снова в свой корабль людей он не хотел. С него хватило Аурры и ее компании.
Тут чирикнул интерком на двери. Боба чуть не подпрыгнул на месте. Он и не помнил, когда им пользовались.
За дверью стоял... стояло... Аймо. С листком флимси в руке.
- Капитан, - голос было едва слышно. - Отчет.
Боба взял листок. Он читал, что на больших кораблях все, что сделано во время ремонта, записывают, даже мелочевку вроде перегоревшей лампы. Но сам ничего не записывал, зачем? К тому же на флимси. У нормальных разумных для этого есть датапады. Боба открыл шкафчик сбоку от пилотского кресла и добыл оттуда датапад. Старенький, поцарапанный, зато противоударный. Сунул датапад Аймо в руки.
- Держи. Тут все для механика и еще всякого. И реестры всякие делай не на бумажке, а тут.
- Да, капитан.
- Эй, погоди! У тебя переодеться есть во что? Ну, чтобы не таскаться в этих тряпках?
Кивок.
- Твое место - возле моего, видел? Там душ есть, даже водяной. Можно мыться, я технической водой затарился по полной.
Это было, конечно, хвастовство. Но не на всяком кораблике такого класса есть водяной душ, причем рабочий. Ну и посмотреть, что там под серыми замурзанными тряпками, было любопытно. Боба решил называть Аймо "он", потому что так было привычнее. В учебных корпусах Типоки не было ни одной девчонки.
Честно говоря, последние пару дней Боба задолбался и устал. Поэтому он задремал в кокпите, благо кресла там удобные. А проснулся от запаха еды. Кто-то из пассажиров добрался до камбуза и сварганил что-то со специями, причем с татуинским набором. Если бы незваный повар забрался в ящичек с мандалорскими приправами, Боба бы разозлился. А так...
Он спустился из кокпита вниз. Собственно, камбуза как такового на корабле не было, просто в холле, куда сходились спуск из кокпита, выход из жилой части и из грузового отсека, был встроен кухонный агрегат со столешницей, пара шкафчиков с сухими припасами и посудой и холодильная камера.
На полу, на вытертом, но чистом коврике с узорами, которого раньше не было, сидели детишки, парень-твилек раздавал им миски с лапшой, залитой божественно пахнущим соусом и кусочками белкового "мяса". Девчонка-хомо, которая, похоже, все это и приготовила, обернулась и сказала:
- Соизвольте отведать, господин капитан!
Твилек тут же откинул столик от стены, поставил туда высокий стакан с водой, миску с едой, разложил рядом ложку с вилкой и с другой стороны палочки-хаси. Боба слегка оторопел, потом все-таки сел и, ни на кого не глядя, буркнул:
- Спасибо.
Пассажиры ели молча, тихо и быстро - это неприятно напомнило Камино и клонов-кадетов.
- Меня зовут Боба, если что, - сказал он, расправившись с едой.
- Рис, - с поклоном сказал твилек. Правое лекку у него было повреждено и нижняя треть бессильно болталась за плечом, оливковое лицо смахивало на обтянутый кожей череп.
- Мара, - девчонка-повариха, до черноты смуглая, темноглазая, черные волосы неровно обстрижены почти до корней.
- Нин, - девчонка помладше, такая же смуглая, но со светлыми глазами. Выгоревшие до золота волосы заплетены в короткие толстые косички. Года через два-три за Нин просили бы столько же, сколько за хороший быстрый курьер, но и сейчас она уже стоила немалых денег, такую внешность на рынках ценят, дороже только рыжие.
- Маир, - мелкая забрачка, темная, как горелое дерево, пискнула еле слышно. В слишком широком вороте ее туники было видно, что шея у нее вкруговую обклеена бактопластом. Может, ей повезет, и шрама от шокового ошейника не останется. Отцу вот не повезло...
- А это Руа, и он не разговаривает! - еще один человечек, зашуганный, но не настолько тощий, как остальные.
- Чем мы можем вам услужить, господин капитан? - спросил твилек, кланяясь.
Бобу внутренне перекосило. С ним за всю жизнь никто так не разговаривал, и он чувствовал себя как Джабба какой... ну нет, Джаббе, небось нравится, а ему не понравилось.
- Никогда не мечтал стать господином. - буркнул он. - Тот мужик, который вас привел, Скайуокер, сказал вам, что вы теперь свободные?
- Да, госпо... - Мара осеклась на полуслове.
- Его друзья вырезали у нас чипы! - Нин благоговейно сложила руки, как будто молиться была готова на Скайуокера. - Правда-правда, нас уже нельзя отследить, вы можете не бояться!
- Я не боюсь!
Нин отпрянула, и Рис как-то внезапно оказался между ней и Бобой.
- Она не хотела оскорбить вас, капитан.
На кого другого Боба бы прикрикнул, но эти же до смерти перепугаются, вон немой пацанчик уже отшатнулся к стенке, прижался и смотрит перед собой пустым взглядом.
- Я не обиделся, - сказал Боба.
Мысленно он уже послал Скайуокеру кучу проклятий на трех языках - мог бы и сам эти недоразумения довезти до Набу, нет, свалил их на Бобу, и как с ними обращаться - непонятно. Но и шарахаться два дня от поклонов и "господина" тоже не хотелось.
- В общем так, - сказал Боба. - Я никакой не господин, просто это мой корабль, а вы мои пассажиры. Меня зовут Боба Фетт, я наемник. Мой отец раньше тоже был рабом - он проиграл бой, его взяли в плен и продали. Он потом сломал ошейник, убил надсмотрщиков и сбежал. Поэтому этот корабль называется "Раб-1".

В секторе Чоммель три десятка планет, но Набу прямо настоящий рай - ни тебе пустынь, ни враждебной фауны, оба материка в умеренном поясе, тайфунов и цунами не бывает. И считается, что это мирная планета в демилитаризованной зоне, расслабленная и беспечная. Ага, счаз! Только "Раб-1" вырулил из гипера, как пришел запрос - вы кто, гости дорогие, что везете и надолго ли к нам пожаловали?
Боба послал код, который ему написал Скайуокер, и сказал голосом, что везет беженцев. С той стороны дроид-диспетчер пикнул и дал ему наводку на посадочную площадку.

Адрес, который ему дал Скайуокер, оказался центром помощи беженцам. Не, ну логично - беженцев у него на руках было аж шесть штук, но пожилая женщина со взглядом бывалого сержанта вписала в беженцы и его самого. Боба слегка растерялся от здешнего воздуха, высоченных потолков и доброжелательного напора, поэтому, уже получив на руки временное удостоверение личности, пошел в медцентр вместе с остальными. Девчонки заметно нервничали, даже непрошибаемая Маир, Рис тоже делал вид, что все нормально, но то и дело шевелил здоровым лекку. И только Аймо сохранял каменное спокойствие.
За два дня пути он превратился из подобия тускена в замызганных обмотках в хомо на пару-тройку лет старше Бобы, правда, тоже замотанного - из-под отстиранного до белизны шемаха видны были только зеленовато-карие глаза, полоска светлой кожи вокруг них и белые брови и ресницы, тело скрывала широкая и длинная туника-камиса и неопределенно-широкие штаны. Раздолбанные выгоревшие ботинки с обмотками только остались прежние. Аймо был почти на полголовы выше Бобы и двигался плавно, гармонично, как танцор.
В медцентре, наконец, Боба остался один и перевел дыхание. Он уже хотел слинять, как его цепко ухватили за плечо и знакомый голос спросил:
- А ты что тут делаешь? С Камино сбежал?
По опыту Боба знал, что вывернуться из хватки взрослого клона он не сможет - все-таки их учили одинаково, поэтому он просто повернулся.
Этого он не знал, клон явно не принадлежал к старшим партиям CT и CC. Зато клон явно узнал Бобу и убрал руки. Клон был одет как обычный спейсер - прочные штаны со множеством карманов, туника, куртка, - и без оружия. Точнее, без видимого оружия, потому что наметанным глазом Боба углядел вибронож за голенищем высокого ботинка и еще один в ножнах на предплечье под широким рукавом.
- Встречный вопрос, - сказал Боба. - Что _ты_ здесь делаешь?
- Живу я тут, - буркнул клон. - Списан из действующей армии по ранению.
- А что, так можно? - спросил Боба.
- Джедаи... - пожал плечами клон.
- Ты служишь здесь, в Центре, - полувопросительно сказал Боба.
- Точно так.
- И много вас тут?
- До буя, - ответил клон. - Они под декомиссию списывают всех, кто не годен, и посылают сюда. Или еще куда-нибудь. Только не на Камино.
Ох ты ж блин, на Камино декомиссия означала дорогу в один конец - Боба помнил обтянутые синими туниками спины тех, кого уводили по переходу на третьем уровне. За ними закрывалась ослепительно-белая дверь - и все. Боба видел, как клоны врали, скрывали травмы, подменяли друг друга на тестах, рискуя загреметь под декомиссию уже вдвоем, но никогда не просили о снисхождении. Краем уха Боба слышал, что назначенные на декомиссию то и дело внезапно умирали накануне. Потом длинношеие перестали объявлять заранее, но все равно ходили слухи, что кто-то сумел убить себя раньше, чем его довели до той самой двери.
- Джедаи хоть знают, что такое декомиссия? - спросил Боба.
Клон открыл рот, но заговорить не смог.
- И про команды ты им тоже не рассказывал?
Клон вдруг вдохнул, выдохнул, уронил руки вдоль тела, встряхнулся и прошипел с неожиданной злобой:
- Ты ж точно знаешь, что какая-то засада есть! Какая, а? Что еще я не могу сказать?
Боба знал точно, в чем засада. Длинношеие сделали так, чтобы джедаи доверяли клонам, чтобы в нужный момент не успели закрыться. Что бы ни делали джедаи, как бы ни подкупали своих клонов, спасения не будет. Клоны искренне любят своих генералов, вот как этот - но никакая любовь не помешает им исполнить предназначение. Отец мертв, но его месть жива.
Боба развернулся и пошел к выходу.

Он долго бродил по городу. У каждого наемника есть чутье - а иначе он не наемник, а покойник - и это чутье говорило, что опасности нет.
На площади совсем мелкие детишки катали игрушки на длинных палках - машущих крыльями огромных бабочек, кивающих головами и хвостами деревянных птичек с перьями из гофрированного флимси, бегали за стайкой местных птиц, которые лишь перепархивали с места на место. Родители и няньки этих детишек сидели под тентами, болтали, пили каф и время от времени выбегали утереть нос или поднять и утешить. Нижние этажи домов занимали лавки, кафе, ресторанчики, какие-то услужающие конторы... Боба зашел в контору под вывеской с хитрозакрученной синей спиралью, и там, в отделении "Галакта-банка", ему без вопросов проверили кредитный чип, который ему дал Скайуокер, разменяли его на несколько чипов на предъявителя и горсточку монет для мелких платежей.
В кои-то веки у Бобы были свободные деньги, и их можно было потратить не на ремонт корабля, топливо, воду и расходники, а на что-нибудь. Он остановился у витрины, в тени выгоревшей голубой маркизы. За прозрачным стеклом - транспаристил таким не бывает, это точно было стекло! - таращился на него стеклянными глазами синий с оранжевым фелинкс. Боба зашел в лавку.
Внутри было прохладно и ярко - тут не было терминалов с каталогами для заказа, тут можно было просто протянуть руку, взять товар с полки, сунуть кредитку в платежный автомат - и все. Боба оглянулся. С полки таращилась остроносая полосатая тука, почти такая же, как осталась под подушкой в его комнате на Камино.
Через полчаса Боба чуть не плакал от злости и вселенской несправедливости. У него были деньги, он мог купить себе любую игрушку, хоть туку, хоть механических птичек, хоть летающую фею, хоть стрелялку с пистонами, хоть меч и щит из текстолита - но у него на корабле были настоящие бластеры, и было как-то неловко прятать под подушкой мягкую игрушку, как будто он по-прежнему ребенок, а не наемник с собственным кораблем и какой-никакой, а репутацией. Но у него хотя бы была та тука, которую отец ему подарил. И конструктор, и цветные солдатики, и модели кораблей, которые они клеили вместе...
Боба остановился перед куклой в королевском наряде. Поверх багряного узорного шелка лежало ожерелье из золотых узорных пластинок с камешками, светлыми и прозрачными, как... как глаза Нин. На этикетке было написано: "Кукла в платье королевы Таннире". Рядом на полке стояли и сидели королевы, пилоты, принцы и даже рыцарь-джедай в темном плаще поверх кремовых туник. Боба ткнул его пальцем, задвигая поглубже, за спину спейсера в черной жилетке и белоснежной рубашке. Но взгляд все равно возвращался к золотому ожерелью королевы Таннире. Для Нин наверняка сделали бы ошейник в виде ожерелья, чтобы подчеркнуть, какая она ценная. Ее даже не били, наверное, чтобы шрамов не осталось. Не то что Маир.

Пассажиров его в этом центре умыли и приодели, так что Боба даже не сразу признал Маир в бронзовой принцессе с венцом коротких рожек надо лбом, одетой в двойные туники винного и охряного цвета и темно-бордовые широкие брюки. Кукла, которую он сразу сунул ей в руки, даже по цвету идеально подошла, как будто он специально подбирал.
Но одежду ей дали, а вот куклу вряд ли кто догадается купить. Нин достался джедай - раз ей так занравился Скайуокер, а Маре, которая здешнему комплекту из туники и штанов предпочла прямое длинное платье, сверху светло-бежевое, а понизу кофейное, - спейсер в жилетке и с бластером. Отмытый, причесанный и одетый в синий костюмчик с белым полосатым воротником Руа выглянул из-за юбки Мары и тут же получил в руки ту самую остроносую туку. Может, у него даже была такая, пока его не захватили и не оторвали от родителей - что-то подсказывало Бобе, что пацан не родился в рабском бараке.
- А Рис где? - спросил Боба, не обнаружив твилека.
- Его в госпиталь положили, сказали, что он болен, - ответила Мара, разглаживая на кукольном спейсере рубашку.
- Короче, ему коробку эту отдайте, - сказал Боба.
- А ты улетишь обратно, да? - спросила Маир.
- Мне еще документы надо получить, - сказал Боба. - Пока здесь побуду, там посмотрим. Я еще зайду.
- Зачем? - спросила молчавшая до сих пор Нин.
- Присмотреть, чтобы вас тут никто не обижал. Смотри, если вдруг кто что - сразу мне скажешь.
- Они тут добрые, - сказала Нин.
- Хозяева тоже добрые бывают, - пробормотала Маир. - Мы осторожно будем.
Здесь, в центре приема беженцев, было ничего так. Большой дом, весь в зелени, среди деревьев дорожки, фонтанчики, клумбы всякие. Внутри дома тоже было красиво и пахло приятно. И одели их не просто подходяще, а красивое постарались подобрать, не то что тряпки, которые Скайуокер наверняка купил у старьевщика - чистые, целые, более-менее по размеру, но выгоревшие и бесцветные. Будь это где-нибудь на Корусканте, или на Таанабе, Кариде или Тайферре, он заподозрил бы, что их наряжают для клиентов, но на Набу даже по улицам люди ходили в ярких и красивых нарядах. Сам Боба в в серо-синей тунике и поношенных штанах, заправленных в побитые жизнью высокие ботинки, на фоне местных выглядел наверняка как голубь-помоечник среди продистых турманов. К тому же без бластера на боку он уже отвык, а в порту ему сразу сказали, что в город с оружием нельзя. Но отец примерно так же одевался и не парился.
Детишки ушли в дом, а Боба еще прошелся по саду. По навигатору выходило, что если пройти наискосок, то он выйдет к остановке такси и сможет быстро добраться до припортового мотеля. Он бы так и сделал, если бы пошел по мощеной дорожке. Но он срезал по едва приметной тропке и наткнулся на полдюжины клонов, которые явно шли с остановки в дом беженцев.
Боба резко остановился. Они тоже. Ее вчера он бы фыркнул: "Дезертиры!" - но теперь он знал, что они декомиссованные. По джедайским правилам, не по каминоанским. Утренний клон тут тоже был.
- Ты-то нам и нужен! - сказал он.
Вообще-то полагалось бы испугаться - Боба знал, что без бластера взрослому клону он проиграет, но не испугался. Он заложил руки за спину и смерил клонов взглядом, выделив среди них офицера. Клон-офицер явно ждал, что Боба спросит, зачем и для чего, но Боба молчал. Знал он эти штучки, и в программу они входили, и отец учил.
- Ты не проходил суггестивную программу, - сказал наконец клон-офицер. - Можешь сказать, что там было?
- Все то же самое, - ответил Боба. - Республике - служить, джедаев - любить, дроидов - косить.
- Врешь, - сказал утренний клон. - Какое-то сраное говно там точно есть и мы в него вляпаемся.
- Список приказов, - сказал Боба и пошел прямо на них.
Клоны расступились и пропустили его.
Боба точно знал, что даже между собой они не смогут об этом говорить.