"Не верь безумию любви", интермедия, романтика.

[Kinn]

Вот так вот — возвращаешься поздно вечером, отпускаешь охрану и понимаешь, что ты в апартаментах не одна. Кто-то был сегодня тут, ел за этим столом, сидел на диване, глядя на закат, оставил на столике футляр с ремнабором... Падме улыбнулась и тихо прошла в спальню.
Конечно, вот и он — и даже не проснулся, когда она подошла и села на край кровати. Хотя если к двери прикоснулся бы кто-то другой — он бы вскинулся, хватая свой меч, это Падме не раз наблюдала. Но он спал, уткнувшись лицом в ее подушку, и от не просохших толком волос на светлой наволочке расплывалось темное влажное пятно. Она покачала головой — опять устал так, что сил не было даже высушить волосы после душа, и наверняка заснул, едва добрался до постели. Впрочем, она чувствовала себя точно так же.
Падме скинула пеньюар и легла рядом, обняла, уткнувшись носом ему куда-то между лопаток.
Ей было одиннадцать, когда она покинула родительский дом. Падме жила в тесных каютах космических станций и во дворцах, скромных дортуарах и роскошных апартаментах, меняя жилища точно так же, как она меняла одежду, прическу, грим, язык общения и стиль речи. Она думала, что не тоскует по дому, по личному центру Вселенной. Но эта тоска, смутный, неясный зов сердца толкнул ее к Анакину, навстречу его одержимости и страсти, и рядом с ним Падме обрела дом. Рядом с ним она всегда засыпала и спала спокойно.
Кругом трясся и расползался по швам весь мир, гремела война, но тут была ее точка опоры, глаз бури, место спокойствия.
Анакин был ее домом.


Не верь безумию любви!
Не верь, не верь - она обманет,
И призраком в тумане станет -
И легким пламенем сгорит.

Не верь безумию побед!
Утихнет грохот канонады,
И после пышного парада
Опять наступит время бед.

Не слушай дальний зов трубы!
Пусть руны славу предрекают -
Но пули промаха не знают,
И не укрыться от судьбы.

Но снова Лея в башне ждет,
И вновь Орантов рог зовет..

(написано на полях хрестоматии по классической литературе на общем языке для общеобразовательных школ второй ступени, Набу, Тид)


Наверное, идеальный джедай не дожен иметь уязвимых мест. Но все джедаи, которых Падме встречала в жизни, такими не были. Быть может, думала она, для обычных существ из плоти и крови такой идеал недостижим. Будь Анакин близок к джедайскому идеалу - она не остановила бы на нем взгляд.
Именно его уязвимость и привлекла ее тогда, в усадьбе у озера. Сначала она хотела не подавать виду, что его близость что-то значит. Поэтому Падме не нашла ничего умнее, чем просто сделать вид, будто ничего не было, будто он не поцеловал ее на террасе и что открытое платье - всего лишь вечернее платье. Он больше не делал попытки прикоснуться к ней. Вот только они сидели рядом, глядя на живой огонь в камине, и он признался ей в любви. Нет, не в любви. Он сказал, что не может жить без нее, что страдает. Что чем они ближе, тем ему больнее. Что вся его жизнь - для нее. Он был искренним и открытым до дна. И как ни хотелось ей обнять его и утешить, она знала, что стоит им лишь коснуться друг друга - и ничто уже не будет иметь значения. Она была старше. Опытнее. Она не могла воспользоваться его уязвимостью - и не смогла сказать ему о своем влечении. Она говорила о долге, о том, что они не могут лгать, что им нельзя… И неловкий украденный поцелуй жег ей губы.
Может быть, он ощущал, что она чувствует - джедаи это умеют, но она ничего не сказала о себе, и он отступил.
Вот только потом, на Татуине, провожая его на поиски, она сама его поцеловала. И перед выходом на арену - тоже.
И между этим тремя поцелуями она узнала его, наверное, лучше, чем Оби-ван. Анакин не был цельным. Его мотало от неуверенности и нерешительности к самоуверенности и заносчивости. Он жаждал свободы, но не мог обойтись без границ. Он плохо сходился с людьми - и был удивительно обаятелен. Он бунтовал против своего наставника и при этом его любил - как не всякий сын любит своего отца. Он делал глупости, пытался самоутвердиться, пробовал границы. И вместе с тем он был искренен и открыт. Он был скор на гнев и ярость - и так же скор на сочувствие. Падме достаточно много общалась с джедаями, чтобы понимать, что это значит для человека, одаренного, как они говорили, сверх меры. Она все-таки была старше, ее учили работать с людьми, и она без всякой Силы читала его - тем более что он не умел или не считал нужным носить маску спокойствия и уверенности, как это делали многие джедаи.
За те три года, что они были женаты, он изменился. Он становился опорой для нее, как она была опорой для него. В горниле войны судьба ковала из него свое оружие, и все лишнее отлетало, осыпалось, как окалина с заготовки. Иногда Падме верила, что он рожден, чтобы сделать разъятое целым, восстановить распадающийся мир.


Над бездной звезд протянутся мосты,
Ведущие в небывшее из были,
И на мосту прозрачной звездной пыли
Расстанемся навеки - я и ты.
Небывшее манит меня к себе.
Мне - сумрак тайн и покрывало ночи,
Тебе - огонь и жар дневных побед,
Тебе - сиянье солнца и рассвет,
Мне - смутные видения пророчеств...
Прости. Прощай. Пути иного нет.

(приписка на поле для заметок в одной из копий хрестоматии по классической литературе на общем языке, отдел учебных текстов для среднего курса, библиотека Храма.)

Комментарий: Вторая часть воспоследует, конечно. В тексте уже 27 тысяч слов, почти пять авторских листов. Для меня это много. И да, я уже знаю финал. И надеюсь, что читателям так же интересно это читать, как мне сочинять.

@темы: Звездные Войны, "Не верь безумию любви", Star Wars