Это было неожиданно - чуть не налететь на Анакина у лифта в Башню Совета.
- Что-то случилось? - спросил Оби-ван.
- Да, - сказал Анакин. - Я должен срочно доложить Совету.
- О чем?
Анакин покачал головой.
- Совершенно секретно.
Оби-ван набрал вызов.
- Слушаю, - донесся из комма голос Мэйса Винду.
- Мастер Винду, Анакин Скайуокер хочет сообщить Совету срочно и секретно.
- Он рядом с тобой или где?
- Со мной.
- Хорошо.
Они вошли в лифт.
Анакин смотрел в сторону и молчал. Его щиты были закрыты наглухо.
Они вошли в зал совета вдвоем, как в прежние времена. Только Анакин впереди, а Оби-ван на шаг позади него. Мэйс Винду удивленно вскинул брови. На какам-нибудь дипломатическом мероприятии это бы что-то значило и что-то отражало, но нет, просто Анакину нужна была поддержка. И просто быть рядом - это все, что мог сделать для него Оби-ван. Не сидеть в одном из двенадцати кресел, а стоять рядом.
- Я прошу вас выслушать меня, - сказал Анакин, едва поклонившись. - Я знаю, кто Дарт Сидиус.
читать дальшеДа уж, Анакин никогда не повторялся. Прямо как в отрочестве, когда он честно обещал наставнику, что больше так не будет. ТАК и не было, было что-нибудь новенькое, и Оби-ван давно смирился с этим. Но он-то имел дело с Анакином каждый день, а Совет - время от времени. Так что все молчали озадаченно, и только Йода смотрел с интересом.
- Вы знаете, что когда рыцарь Квай-Гон Джинн выкупил мою жизнь и привел меня в Храм, моя мать осталась на Татуине, в рабстве. Год или два спустя королева Амидала послала людей на Татуин, чтобы выкупить ее. Но хозяин отказался от сделки. Люди королевы пробовали еще дважды. Второй раз он тоже отказался, а в третий раз Уотто не было на месте, дом, в котором она жила, пустовал, а на двери было нарисовано “белое солнце”.
Анакин перевел дыхание и продолжил:
- “Белое солнце” означает, что жизнь была выкуплена. Люди королевы помогли многим другим. И те, кому они помогли, объяснили им. Королева написала об этом письмо для меня и отправила его вместе с другой почтой через офис канцлера Палпатина с просьбой передать мне. Она написала отдельное письмо и ему, потому что знала, что он оказывает мне покровительство. Я ничего не получил, хотя, как вы, возможно, помните, регулярно бывал у него. Но Амидале он передал от меня благодарность.
Анакин говорил гладко и на одном дыхании, и Оби-ван понял, что эту свою речь он сочинил и много раз повторил про себя, шлифуя и запоминая, чтобы не сбиться.
- Еще через семь лет мне стали снится сны о том, что моя мать в опасности и умирает. Тогда я был назначен охранять Амидалу, теперь сенатора, на Набу. Я рассказал ей о своих снах и попросил разрешения отправиться на Татуин. Она согласилась.
Так, похоже, Анакин решил сегодня удивить Совет до полной немоты. Какое отношение к этому всему имеет ситх, Оби-ван и сам не понимал еще, но что дальше будет только хуже, уже предчувствовал. Потому что Шми Скайуокер умерла. И Оби-ван до сих пор чувствовал вину за то, что не настоял на том, чтобы выкупить мать своего падавана.
- На Татуине оказалось, что мою мать выкупил один человек. Фермер. Они поженились. Но незадолго до того, как мы туда прилетели, ее украли тускены. Это… - он споткнулся, и Оби-ван ощутил, как в его щиты бьется кипящая, как лава, ярость. - Это жители пустыни. Они грабители и убийцы, и они захватывают пленников, обычно из фермеров, чтобы принести в жертву.
Анакин умолк, потом продолжил ровным голосом:
- Жертву убивают медленно. Чем дольше она проживет, тем они считают лучше. Когда они убивают жертву, то раскладывают части ее тела на дорогах… Там, где горожане и фермеры точно увидят. Фермеры... Ее любили там, и фермеры собрали отряд и преследовали этих тускенов. Больше половины погибло, а Клигг… ее муж потерял ногу. Я знал, что моя мать еще жива, и отправился в пустыню.
Анакин умолк, и Оби-ван понял, что он пытается сдержать слезы.
- Она… умерла… когда я взял ее на руки…
Оби-ван положил руку ему на плечо. Анакина ощутимо трясло, но он заставил себя успокоиться и продолжать. Тишина была такая, что аж звенела.
- Я убил их всех, - сказал Анакин. - Всех, кто истязал ее и пил ее кровь. Я… был в ярости. Потом я привез тело на ферму, и мы похоронили ее.
Чего я еще не знаю о тебе, мой падаван? Оби-ван крепче сжал плечо Анакина, и тот не отстранился.
Анакин вскинул голову и сказал неожиданно твердо, с расстановкой:
- Я рассказал об этом канцлеру. И он - мне - посочувствовал.
- На основании этого ты делаешь вывод, что канцлер и есть ситх? - спросил Мэйс Винду.
- Не только. Если проанализировать законы последних лет, то получится, что к канцлеру переходит все больше исполнительной власти. Все меньше власти остается у Сената. Все меньше возможностей влиять на события - у Ордена. Если проанализировать наши военные кампании, то становится ясно, что нас отзывают с поля боя в решающий момент, или бросают в бой, исходя из ложных данных, или штаб КНС внезапно демонстрирует чудеса предвидения и посылает армию туда, где мы перегруппируемся, вывозим беженцев, эвакуируем станции. Мы сузили область возможной утечки. Но на самом деле это дело самого главнокомандующего. Мы ведь проверили весь штат канцлера, да? И ничего не нашли. Но мы не можем проверить его пункт гиперсвязи. И еще. Вы же проверяли программы подготовки солдат на Камино. Ни в обычной программе, ни в суггестивных нет никакой возможности постороннему отдать приказ на исполнение. Но приказ канцлера должен быть исполнен, даже если он противоречит приказу командира. Это логично - канцлер главнокомандующий. Вот только эти программы составлялись задолго до принятия закона о вооруженных силах Республики. И даже если бы закон не был принят, приказ _канцлера_ все равно был бы приоритетным. А пункт о нейтрализации чипов исключен из закона о гражданстве клонов, который завтра будет рассматривать Сенат.
- Ты именно поэтому не стал говорить о чипах на заседании комитета? - спросил Ки-Ади-Мунди.
- Да.
- Мы не можем пойти и предъявить обвинение канцлеру, - сказала Ади Галлия. - Нет закона, который запрещал бы одаренному занимать любой пост в Республике, и мы не можем доказать, что он ситх.
- Решить что делать, надо нам быстро, - проскрипел Йода. - А ты, юный Скайуокер, иди думать. Решение скажем тебе.
Анакин развернулся и вышел с прямой спиной. Оби-ван проводил его взглядом и занял свое место.
- Не устает удивлять падаван твой, - строго сказал ему Йода.
Оби-ван знал, что найдет его здесь. Анакин сидел на краю плоской кровли, подтянув ногу и положив голову на колено. Отсюда хорошо было видно сенатский компаунд. Оби-ван сел рядом, скрестив ноги.
- Я ничего тебе не сказал, потому что боялся, - сказал Анакин, не оборачиваясь. - Боялся, что ты откажешься от меня.
- Ты так плохо обо мне думаешь? - спросил Оби-ван.
Анакин промолчал.
- Когда Квай-Гон погиб, я был одержим яростью, - сказал Оби-ван. - И бросился в бой с одной целью - уничтожить врага.
- И ты его убил.
- Я убил его уже с холодной головой. На ярости он меня подловил. Я знаю, что такое - терять, и знаю, что такое месть. И что остается потом.
Они сидели плечом к плечу, глядя на море огней. Корускант в ночи переливался, как драгоценность, как написанная светом картина.
- Ты был к нему привязан?
Анакин не назвал имени Квай-Гона, но они оба понимали, о ком он говорит.
- Я любил его. Говоря твоими словами - он был мне как отец.
- Угу. Психология хомо и хомоподобных видов, особенности формирования малых сообществ, отцовская или материнская фигуры, - отсутствующим тоном сказал Анакин. - И прочее такое.
- Анакин…
- Да?
- Прости.
- За что?
Анакин уперся лбом в сложенные на колене руки.
- За то, что ничем тебе не помог тогда.
- Ты от меня в госпитале не отходил, - хмыкнул Анакин. - И даже не скрывал, что…
- Я боялся тебя потерять. У меня было ощущение, что ты ранен и истекаешь кровью.
Анакин вздохнул и слегка привалился к собеседнику боком.
- А потом ты послал меня сопровождать Падме на Набу. И за это я тоже тебе благодарен. - Анакин шевельнулся. - Ты не считаешь, что я… Ну, я же не сказать, чтобы правильный джедай. Совсем не то, чего ждал Совет от Избранного, да?
- Ты как-то справляешься. На темную сторону ведет много ступенек, и с какой вернуться уже нельзя - никто не знает. Там… плохо. Я туда заглядывал, по тому же самому поводу, и… Нет.
- Я здесь, Оби-ван. И… Ты, Падме и Асока - все, что у меня есть. К вам я вернусь хоть с того света.
Сколько тянулось молчание, Оби-ван не знал. Он просто не мог ничего сказать. Известны случаи, когда ученики предают учителей. Но я не знаю ни одного случая, думал он, когда учитель предал ученика.
- Оби-ван, - позвал Анакин вдруг. - Кем ты хотел быть в детстве?
- Пилотом, - усмехнулся Оби-ван. - В Авиакорпусе. Не получилось.
- Почему? - спросил Анакин. - Ну, ты же хорошо летаешь!
Да уж, услышать такое от Анакина дорогого стоит.
- Я плохо переношу перегрузки.
- Вот крифф, - пробормотал Анакин. - Почему ты мне никогда об этом не говорил?
- “Анакин, не пикируй под таким углом, меня укачивает?” - предположил Оби-ван и услышал сдавленный смешок.
Они молчали, глядя на текущие между сияющими изнутри громадами зданий транспортные линии. Город, который никогда не спит, город в центре Галактики - Оби-ван помнил, как Анакин долго не мог привыкнуть к этой искусственной среде. Он не умел ориентироваться в городе, и Оби-ван водил его на вылазки - окрестности Храма, жилые и деловые уровни ниже, потоки людей, парки, внутренние дворики жилых компаундов, кластеры школ и учреждений. Они ездили в промышленные зоны, в космопорты - просто так, смотреть, как устроен город, что дает ему жизнь. Ели в сетевых кафешках вместе с заводскими техниками, отдыхали в скверах возле детских площадок, бродили по торговым центрам, покупая что-нибудь нужное и что-нибудь просто так, просто ради процесса. На юношу и мальчишку, одетых прилично и скромно, никто не обращал внимания - Оби-ван просто не надевал табард и плащ, а такие неброские туники и штаны носит на средних уровнях каждый второй. Анакин тогда задавал мало вопросов, и Оби-ван говорил сам, надеясь, что Анакин запомнит и хотя бы иногда переспросит непонятное. Когда Анакин начал время от времени спрашивать и заговаривать первым, у Оби-вана был праздник. Он слишком поздно понял, что Анакин воспринимал свое положение как вариант зависимости. Как облегченную версию рабства. Чем меньше у человека было власти над ним, тем свободнее с этим человеком был Анакин. Когда Анакин стал старше, у них установился приемлемый для обоих стиль общения - ироничный и независимый, но все равно Оби-ван не так представлял себе отношения учителя и ученика.
Становилось прохладно - на этом уровне ночной бриз был холодным. Оби-ван подумал, что зря не взял плащ, и тут Анакин накинул ему на плечи полу своего.
- Здесь холодно ночью, вообще-то.
- Ты часто тут сидишь?
- Когда как. После Джабиима сидел почти каждую ночь. А то все смотрели на меня как на помешанного. Я знал, что ты жив, но не мог это доказать и ужасно бесился. Я поэтому был так зол после того дела с твоим внедрением. И до сих пор Совету этого не простил, за себя и за Занозу. Пусть бы Винду шел и внедрялся.
- Он бы не смог. Хардин был мандалорец.
Анакин отвернулся, сцепил руки на колене.
- Кстати, о Мандалоре, - внезапно сказал он. - Если мы хотим спасти хоть что-то, нам нужна база на Мандалоре. На Рилоте. На Кашиике. Еще где-нибудь во Внешнем пределе. Ты никогда не думал о том, чтобы нагло и цинично спиздить целую армию? Ну ладно, спереть.
- А дроидов ты куда денешь?
- Завод взорву.
Оби-ван картинно приложил руку ко лбу.
- Анакин! Ну что за вульгарная одноходовка.
- У тебя есть другие предложения? - мрачно спросил Анакин.
- Производство надо душить экономически.
- Ага, разорить Банковский Клан, разогнать Торговую Федерацию, развалить Техносоюз…
- Почему нет?
- Самоубийца, - пробормотал Анакин.
- Всего лишь переговорщик.
Огненная панорама перед ними слегка потускнела. Над изломанной линией горизонта занималась бледная полоса зари, высокие облака окрасились фиолетовым, и предвестием восхода солнца над Корускантом встал столб света, алый от дифракции.
- Стоит над миром столб огня, - проговорил Анакин. - И в каждом сердце, в мысли каждой свой произвол и свой закон. Над всей галактикой дракон, разинув пасть, томится жаждой. Кто нанесет ему удар? Не ведаю. Над нашим станом, как встарь, повита даль туманом и пахнет гарью. Там пожар.
- Что-то случилось? - спросил Оби-ван.
- Да, - сказал Анакин. - Я должен срочно доложить Совету.
- О чем?
Анакин покачал головой.
- Совершенно секретно.
Оби-ван набрал вызов.
- Слушаю, - донесся из комма голос Мэйса Винду.
- Мастер Винду, Анакин Скайуокер хочет сообщить Совету срочно и секретно.
- Он рядом с тобой или где?
- Со мной.
- Хорошо.
Они вошли в лифт.
Анакин смотрел в сторону и молчал. Его щиты были закрыты наглухо.
Они вошли в зал совета вдвоем, как в прежние времена. Только Анакин впереди, а Оби-ван на шаг позади него. Мэйс Винду удивленно вскинул брови. На какам-нибудь дипломатическом мероприятии это бы что-то значило и что-то отражало, но нет, просто Анакину нужна была поддержка. И просто быть рядом - это все, что мог сделать для него Оби-ван. Не сидеть в одном из двенадцати кресел, а стоять рядом.
- Я прошу вас выслушать меня, - сказал Анакин, едва поклонившись. - Я знаю, кто Дарт Сидиус.
читать дальшеДа уж, Анакин никогда не повторялся. Прямо как в отрочестве, когда он честно обещал наставнику, что больше так не будет. ТАК и не было, было что-нибудь новенькое, и Оби-ван давно смирился с этим. Но он-то имел дело с Анакином каждый день, а Совет - время от времени. Так что все молчали озадаченно, и только Йода смотрел с интересом.
- Вы знаете, что когда рыцарь Квай-Гон Джинн выкупил мою жизнь и привел меня в Храм, моя мать осталась на Татуине, в рабстве. Год или два спустя королева Амидала послала людей на Татуин, чтобы выкупить ее. Но хозяин отказался от сделки. Люди королевы пробовали еще дважды. Второй раз он тоже отказался, а в третий раз Уотто не было на месте, дом, в котором она жила, пустовал, а на двери было нарисовано “белое солнце”.
Анакин перевел дыхание и продолжил:
- “Белое солнце” означает, что жизнь была выкуплена. Люди королевы помогли многим другим. И те, кому они помогли, объяснили им. Королева написала об этом письмо для меня и отправила его вместе с другой почтой через офис канцлера Палпатина с просьбой передать мне. Она написала отдельное письмо и ему, потому что знала, что он оказывает мне покровительство. Я ничего не получил, хотя, как вы, возможно, помните, регулярно бывал у него. Но Амидале он передал от меня благодарность.
Анакин говорил гладко и на одном дыхании, и Оби-ван понял, что эту свою речь он сочинил и много раз повторил про себя, шлифуя и запоминая, чтобы не сбиться.
- Еще через семь лет мне стали снится сны о том, что моя мать в опасности и умирает. Тогда я был назначен охранять Амидалу, теперь сенатора, на Набу. Я рассказал ей о своих снах и попросил разрешения отправиться на Татуин. Она согласилась.
Так, похоже, Анакин решил сегодня удивить Совет до полной немоты. Какое отношение к этому всему имеет ситх, Оби-ван и сам не понимал еще, но что дальше будет только хуже, уже предчувствовал. Потому что Шми Скайуокер умерла. И Оби-ван до сих пор чувствовал вину за то, что не настоял на том, чтобы выкупить мать своего падавана.
- На Татуине оказалось, что мою мать выкупил один человек. Фермер. Они поженились. Но незадолго до того, как мы туда прилетели, ее украли тускены. Это… - он споткнулся, и Оби-ван ощутил, как в его щиты бьется кипящая, как лава, ярость. - Это жители пустыни. Они грабители и убийцы, и они захватывают пленников, обычно из фермеров, чтобы принести в жертву.
Анакин умолк, потом продолжил ровным голосом:
- Жертву убивают медленно. Чем дольше она проживет, тем они считают лучше. Когда они убивают жертву, то раскладывают части ее тела на дорогах… Там, где горожане и фермеры точно увидят. Фермеры... Ее любили там, и фермеры собрали отряд и преследовали этих тускенов. Больше половины погибло, а Клигг… ее муж потерял ногу. Я знал, что моя мать еще жива, и отправился в пустыню.
Анакин умолк, и Оби-ван понял, что он пытается сдержать слезы.
- Она… умерла… когда я взял ее на руки…
Оби-ван положил руку ему на плечо. Анакина ощутимо трясло, но он заставил себя успокоиться и продолжать. Тишина была такая, что аж звенела.
- Я убил их всех, - сказал Анакин. - Всех, кто истязал ее и пил ее кровь. Я… был в ярости. Потом я привез тело на ферму, и мы похоронили ее.
Чего я еще не знаю о тебе, мой падаван? Оби-ван крепче сжал плечо Анакина, и тот не отстранился.
Анакин вскинул голову и сказал неожиданно твердо, с расстановкой:
- Я рассказал об этом канцлеру. И он - мне - посочувствовал.
- На основании этого ты делаешь вывод, что канцлер и есть ситх? - спросил Мэйс Винду.
- Не только. Если проанализировать законы последних лет, то получится, что к канцлеру переходит все больше исполнительной власти. Все меньше власти остается у Сената. Все меньше возможностей влиять на события - у Ордена. Если проанализировать наши военные кампании, то становится ясно, что нас отзывают с поля боя в решающий момент, или бросают в бой, исходя из ложных данных, или штаб КНС внезапно демонстрирует чудеса предвидения и посылает армию туда, где мы перегруппируемся, вывозим беженцев, эвакуируем станции. Мы сузили область возможной утечки. Но на самом деле это дело самого главнокомандующего. Мы ведь проверили весь штат канцлера, да? И ничего не нашли. Но мы не можем проверить его пункт гиперсвязи. И еще. Вы же проверяли программы подготовки солдат на Камино. Ни в обычной программе, ни в суггестивных нет никакой возможности постороннему отдать приказ на исполнение. Но приказ канцлера должен быть исполнен, даже если он противоречит приказу командира. Это логично - канцлер главнокомандующий. Вот только эти программы составлялись задолго до принятия закона о вооруженных силах Республики. И даже если бы закон не был принят, приказ _канцлера_ все равно был бы приоритетным. А пункт о нейтрализации чипов исключен из закона о гражданстве клонов, который завтра будет рассматривать Сенат.
- Ты именно поэтому не стал говорить о чипах на заседании комитета? - спросил Ки-Ади-Мунди.
- Да.
- Мы не можем пойти и предъявить обвинение канцлеру, - сказала Ади Галлия. - Нет закона, который запрещал бы одаренному занимать любой пост в Республике, и мы не можем доказать, что он ситх.
- Решить что делать, надо нам быстро, - проскрипел Йода. - А ты, юный Скайуокер, иди думать. Решение скажем тебе.
Анакин развернулся и вышел с прямой спиной. Оби-ван проводил его взглядом и занял свое место.
- Не устает удивлять падаван твой, - строго сказал ему Йода.
Оби-ван знал, что найдет его здесь. Анакин сидел на краю плоской кровли, подтянув ногу и положив голову на колено. Отсюда хорошо было видно сенатский компаунд. Оби-ван сел рядом, скрестив ноги.
- Я ничего тебе не сказал, потому что боялся, - сказал Анакин, не оборачиваясь. - Боялся, что ты откажешься от меня.
- Ты так плохо обо мне думаешь? - спросил Оби-ван.
Анакин промолчал.
- Когда Квай-Гон погиб, я был одержим яростью, - сказал Оби-ван. - И бросился в бой с одной целью - уничтожить врага.
- И ты его убил.
- Я убил его уже с холодной головой. На ярости он меня подловил. Я знаю, что такое - терять, и знаю, что такое месть. И что остается потом.
Они сидели плечом к плечу, глядя на море огней. Корускант в ночи переливался, как драгоценность, как написанная светом картина.
- Ты был к нему привязан?
Анакин не назвал имени Квай-Гона, но они оба понимали, о ком он говорит.
- Я любил его. Говоря твоими словами - он был мне как отец.
- Угу. Психология хомо и хомоподобных видов, особенности формирования малых сообществ, отцовская или материнская фигуры, - отсутствующим тоном сказал Анакин. - И прочее такое.
- Анакин…
- Да?
- Прости.
- За что?
Анакин уперся лбом в сложенные на колене руки.
- За то, что ничем тебе не помог тогда.
- Ты от меня в госпитале не отходил, - хмыкнул Анакин. - И даже не скрывал, что…
- Я боялся тебя потерять. У меня было ощущение, что ты ранен и истекаешь кровью.
Анакин вздохнул и слегка привалился к собеседнику боком.
- А потом ты послал меня сопровождать Падме на Набу. И за это я тоже тебе благодарен. - Анакин шевельнулся. - Ты не считаешь, что я… Ну, я же не сказать, чтобы правильный джедай. Совсем не то, чего ждал Совет от Избранного, да?
- Ты как-то справляешься. На темную сторону ведет много ступенек, и с какой вернуться уже нельзя - никто не знает. Там… плохо. Я туда заглядывал, по тому же самому поводу, и… Нет.
- Я здесь, Оби-ван. И… Ты, Падме и Асока - все, что у меня есть. К вам я вернусь хоть с того света.
Сколько тянулось молчание, Оби-ван не знал. Он просто не мог ничего сказать. Известны случаи, когда ученики предают учителей. Но я не знаю ни одного случая, думал он, когда учитель предал ученика.
- Оби-ван, - позвал Анакин вдруг. - Кем ты хотел быть в детстве?
- Пилотом, - усмехнулся Оби-ван. - В Авиакорпусе. Не получилось.
- Почему? - спросил Анакин. - Ну, ты же хорошо летаешь!
Да уж, услышать такое от Анакина дорогого стоит.
- Я плохо переношу перегрузки.
- Вот крифф, - пробормотал Анакин. - Почему ты мне никогда об этом не говорил?
- “Анакин, не пикируй под таким углом, меня укачивает?” - предположил Оби-ван и услышал сдавленный смешок.
Они молчали, глядя на текущие между сияющими изнутри громадами зданий транспортные линии. Город, который никогда не спит, город в центре Галактики - Оби-ван помнил, как Анакин долго не мог привыкнуть к этой искусственной среде. Он не умел ориентироваться в городе, и Оби-ван водил его на вылазки - окрестности Храма, жилые и деловые уровни ниже, потоки людей, парки, внутренние дворики жилых компаундов, кластеры школ и учреждений. Они ездили в промышленные зоны, в космопорты - просто так, смотреть, как устроен город, что дает ему жизнь. Ели в сетевых кафешках вместе с заводскими техниками, отдыхали в скверах возле детских площадок, бродили по торговым центрам, покупая что-нибудь нужное и что-нибудь просто так, просто ради процесса. На юношу и мальчишку, одетых прилично и скромно, никто не обращал внимания - Оби-ван просто не надевал табард и плащ, а такие неброские туники и штаны носит на средних уровнях каждый второй. Анакин тогда задавал мало вопросов, и Оби-ван говорил сам, надеясь, что Анакин запомнит и хотя бы иногда переспросит непонятное. Когда Анакин начал время от времени спрашивать и заговаривать первым, у Оби-вана был праздник. Он слишком поздно понял, что Анакин воспринимал свое положение как вариант зависимости. Как облегченную версию рабства. Чем меньше у человека было власти над ним, тем свободнее с этим человеком был Анакин. Когда Анакин стал старше, у них установился приемлемый для обоих стиль общения - ироничный и независимый, но все равно Оби-ван не так представлял себе отношения учителя и ученика.
Становилось прохладно - на этом уровне ночной бриз был холодным. Оби-ван подумал, что зря не взял плащ, и тут Анакин накинул ему на плечи полу своего.
- Здесь холодно ночью, вообще-то.
- Ты часто тут сидишь?
- Когда как. После Джабиима сидел почти каждую ночь. А то все смотрели на меня как на помешанного. Я знал, что ты жив, но не мог это доказать и ужасно бесился. Я поэтому был так зол после того дела с твоим внедрением. И до сих пор Совету этого не простил, за себя и за Занозу. Пусть бы Винду шел и внедрялся.
- Он бы не смог. Хардин был мандалорец.
Анакин отвернулся, сцепил руки на колене.
- Кстати, о Мандалоре, - внезапно сказал он. - Если мы хотим спасти хоть что-то, нам нужна база на Мандалоре. На Рилоте. На Кашиике. Еще где-нибудь во Внешнем пределе. Ты никогда не думал о том, чтобы нагло и цинично спиздить целую армию? Ну ладно, спереть.
- А дроидов ты куда денешь?
- Завод взорву.
Оби-ван картинно приложил руку ко лбу.
- Анакин! Ну что за вульгарная одноходовка.
- У тебя есть другие предложения? - мрачно спросил Анакин.
- Производство надо душить экономически.
- Ага, разорить Банковский Клан, разогнать Торговую Федерацию, развалить Техносоюз…
- Почему нет?
- Самоубийца, - пробормотал Анакин.
- Всего лишь переговорщик.
Огненная панорама перед ними слегка потускнела. Над изломанной линией горизонта занималась бледная полоса зари, высокие облака окрасились фиолетовым, и предвестием восхода солнца над Корускантом встал столб света, алый от дифракции.
- Стоит над миром столб огня, - проговорил Анакин. - И в каждом сердце, в мысли каждой свой произвол и свой закон. Над всей галактикой дракон, разинув пасть, томится жаждой. Кто нанесет ему удар? Не ведаю. Над нашим станом, как встарь, повита даль туманом и пахнет гарью. Там пожар.
-
-
02.10.2020 в 09:46